Запах древности, аромат тайны, погребённой на веки глубоко под землёй... Кто лежит под холмами Тирн Гортада, что хранят эти земли со времён Первой Эпохи Средиземья. Кто знает? А кому захочется узнать? Курганы молчат, и вряд ли найдётся некто, кому они пожелают поведать свою  историю...
- Прекрасно, просто очаровательно. Идеальное место для работы.
Тарис осторожно коснулась ладонью мягкой травы, закрыла глаза и сосредоточилась. Майэ пыталась слиться с этим местом, уловить его мелодию, самой стать пусть и самой незначительной темой этой песни.
В ушах раздался низкий, насыщенный гул. Тарис улыбнулась. Безумная какофония памяти этого места нравилась ей, будила что-то внутри самой женщины, что-то давно забытое, но ещё живое.
- Позволь.
Тихий шёпот спугнул мертвенную тишину. Тарис открыла глаза и увидела, как меж холмов сгущается туман, протягивает к вершинам свои щупальца и ползёт всё ближе и ближе к нежданной гостье. Майэ встала и поклонилась. Смерть была не знакома ей как одной из айну, но Тхурингветиль преклонялась перед этим даром, считая, что люди не могли желать для себя лучшей доли. Говоря о ней, Тарис любила повторять: "Им повезло. Они не знают, что такое бессмертие без дара забвения."
- Позволь.
Гул взорвался, рассыпался тысячами звуков и стих. Тарис зажмурилась и схватилась за голову. Даже майэ тяжело справиться с тем, что столь непонятно, столь неестественно для её существования. Туман исчез. Тхурингветиль опустилась на траву. Женщина тяжело дышала, посмеиваясь на самой собой.
- Видимо Эндоррэ продолжает высасывать мои силы. Или так и должно быть? Как забавно... как это называется? Слабость? Ничего. Я справлюсь.
Тильда ещё не было. Майэ была рада, что её напарник не видит её такой.
- Что же будет, когда я начну петь? Этого никто не должен видеть. Никто.
Тирн Гортад принял гостей, но всё же не был уж очень гостеприимен. Через тысячи лет будут говорить, что эти курганы родились после падения Кардолана и Ангмарских войн, но это не будет правдой. Тирн Гортад появился ещё раньше. Пока мудрые и сильные мира сего были заняты в Белерианде, Средиземье жило своей, одоному Эру известной жизнью и питалось силами, не зависящими ни от Мелькора, ни от Валинора... Тирн Гортад был осколком этой истории, и Тарис не хотелось вдаваться в её подробности. Здесь была сила, глубинная сила. Это было всё, что Тарис нужно было знать.
Тарис сидела и вдыхала здешний воздух, слушала ветер...
Тильд появился внезапно, впрочем, как и всегда. Солнце перешагнуло зенит и туман снова собирался меж холмами. Тарис не сразу поняла, зачем коту понадобился несчастный гусь, а когда сообразила, открыто рассмеялась. Здесь бояться было нечего.   
- Рабочий инвентарь, говоришь? Прекрасно. У меня с собой кинжал, так что перья есть чем заточить. ОБ остальном не беспокойся.
Лицо майэ помрачнело. Она вспомнила как сложно было получить договориться с местной силой.
- Тильд, мне потребуется чуть больше времени чем я предполагала. Возможно, не один день. Тебе придётся меня подождать. Я должна уйти. Мне нужно полное уединение для работы. Как только я закончу, позову тебя по осанвэ. Не уходи далеко, пожалуйста.
Тарис пристально посмотрела на Тевильдо. Её лицо было бледнее чем обычно, а глаза жгли холодом.

Отредактировано Тхурингветиль (2010-12-02 16:05:34)

Медленно, на мягких лапах крался вечер. Он чем-то напоминал Тильда. Тарис усмехнулась этой мысли.
Её спутник сидел рядом и говорил, но майэ практически не слышала его, всё больше погружаясь в ту странную, уже тихую, но всё такую же глубокую мелодию память этого места. Холмы, травы, ветер, лёгкий туман - всё пело, всё звучало в сознании. Тхурингветиль была готова действовать.
Тильд говорил про кинжал. Мысль расстаться с любимым оружием больно кольнула в сердце.
- Прости, Тильд. Адуиал я не оставлю. Ты сам знаешь, почему. Пока меня не будет, почему бы тебе самому не спеть для себя оружие или не найти его здесь? А перья подождут. Я сама заточу их по возвращении.
Тарис немного помолчала.
- Прошу тебя, просто оставайся в черте этих холмов. Не уходи дальше. Я вернусь и мы продолжим путь. К тому же, нам потребуются лошади. Но о них разговор будет опять же потом. Сначала мне нужно подготовиться к путешествию.
НЕ дождавшись ответа, майэ встала и, улыбнувшись Тильду на прощание, направилась к подножию холмов. Туман потянулся к ней. обвил тело и вскоре скрыл женщину от прочих глаз. Тарис глубоко вздохнула и полностью погрузилась в свои ощущения. Она шла по наитию, закрыв глаза. Вокруг была лишь белая пелена густого вечернего тумана. А женщина шла, шла за какой-то незримой нитью, ведущие к западным границам холмов. Наконец, она остановилась. Туман был внизу, а Тхурингветиль оказалась на небольшом возвышении. Курган... только совсем древний. Один из первых. Здесь песнь усиливалась, память была неимоверно глубокой, звуки более чёткими, образы более яркими.
- Вот и один из источников. Ну что ж, да поможет мне Мелькор. Пора.
Женщина опустилась на колени, сложила руки на груди и откинула назад голову. Теперь сила будет не только течь через неё, но и оставаться в её существе. Теперь она может творить, петь, не боясь слишком сильно истощить себя.

Когда-то это было столь же просто и естественно как дышать. Песнь мира лилась сквозь её существо, а она сама была частью этой песни. Всё изменилось века назад. Валинор и Эндорэ - две противоположности. Там где на берегах лежит алмазная пыль, до сих пор можно петь и не бояться сорвать голос. Вот только не смей изменять мелодию, не смей разрушать стройность гармонии, а иначе кара настигнет тебя ещё до того как ты споёшь свой первый куплет.
В Эндорэ всё иначе. Эта земля останется за смертными и сама она знает круговорот рождений и смертей. К ней приходится обращаться с просьбой, её приходится умолять, заклинать....и благодарить.
Тарис пела, а сила памяти курганов вторила её песне, ибо не было в той мелодии страха и ужаса, не было боли и страдания. Было лишь изменение, настолько несущественное для окружающего мира, что вряд ли он даже заметил его. Не все песни тёмных страшны и черны, как не все чувства их порождены лишь злобой и гордыней. Впрочем. этого уже никому и никогда не доказать. Да и стоит ли?
Тарвинитис слишком давно не меняла облика, слишком свыклась с тем телом, в котором пребывала её душа. Летучая мышь не в счёт. Она существовала в майэ столь же долго.
Меняться было странно. Вроде бы и изменения-то незначительны. Лишь волосы да пара чёрточек лица. да ушки поострее... А всё равно Тарис уже чувствовала себя иной. Впрочем, майэ не забывала о том, что этот новый облик создан лишь на время. И в это время должна уложиться их миссия. Впрочем, Тарвинитис рассчитывала, что и в Мордоре сможет похвастать таким, обновлённым вариантом себя. Ради радости от победы, ради Гортхауэра.
Вокруг радостно завывал северный ветер. Они с майэ были давними приятелями. Женщина любила холод, свежесть и остроту его порывов. В танце ветра она преображалась, становилась неотличимой от нольдор ни внешне, ни внутренне. Силы Тарис были надёжно укрыты внутри её сознания. Теперь она действительно стала эльфом. Пусть ненадолго... и всё же. Она смогла.
Всё закончилось внезапно. Немного утомлённая майэ сидела на вершине древнего кургана и смотрела на ночные звёзды. Она вспоминала. Здесь, в очаге памяти аданов, проснулись и её воспоминания. Тарвинитис видела где-то в глубине себя как под этим небом некогда танцевал Анколагон и его сородичи. Она находила этот танец чарующе-прекрасным. Воспоминания вызывали сладкую боль в сердце и в то же время счастье, что она когда-то смогла узреть всю красоту Тёмного Севера и быть причастной к ней.
Майэ вспомнила о Тильде. Тот наверняка несколько удивился, когда его ушки заострились сами собой. От этой мысли стало весело. Близился рассвет. Тхурингветиль решила встретить Ариен, не покидая своего пристанища. Ей следовало немного отдохнуть. Ещё день, а то и два потребуется, чтобы сжиться с новым обликом, а потом можно будет отправляться в путь.
- Что сказать? А вид совсем неплох. Даже лучше чем я ожидала. Да и инвентарь не забыла в спешке. - молодая Аннаэль тряхнула пышными золотистыми волосами, расправила лёгкое платье цвета весенней листвы, украшенное тонким изящным пояском истинного серебра и собрала, лежавшие рядом полосы пергамента, кисти, чернила, ленты для переплётов. Рядом на траве лежала тонкой работы серебристая лютня. Аннаэль-Тарис нежно взяла её в руки, провела по идеально отстроенным струнам и запела. Голос не перестал слушаться майэ. Песнь слагалась стих за стихом и летела над курганами вместе с уходящим ветром севера.
- Что ж... работа окончена, - Тарис поднялась и низко поклонилась холмам. - Благодарю вас. Я отдала вам часть своего духа. Верую. плата была достойной.
Первые лучи рассвета коснулись курганов, и майэ, язвительно улыбнувшись пресветлой Ариен, отправилась к центру холмов, желая как можно быстрее найти своего спутника.
- Интересно, что бы сказал Ортхэннер, если бы увидел меня сейчас? Он бы, без сомнения, узнал меня, но понравилась бы ему эта маска? Лучше ли она прежней? - Тарис одолевали мысли о Мордоре и Гортхауэре. Тоска по стенам Барад-Дура не уходила ни на миг. И всё же майэ помнила, что от её успеха зависит и то, как встретит её оплот её Властелина.

Тарис веселилась. Новый облик нравился майэ, правда, вряд ли она захотела бы оставить его навсегда. Слишком свыклась со своим старым обличьем. И всё же... Изменение есть изменение. Ничто так не радовало Тхурингветиль, как постоянные перемены, смена времени, образов, красок - да чего угодно. Сейчас Тарис, несмотря на лёгкую усталость, чувствовала себя готовой ко всему, к любым подвигам, к любым событиям и к любым встречам.
Она встретилась с Тильдом там же, где они расстались. Судя по выражению лица Тевильдо, новый облик спутницы ему нравился. Кот как-то приободрился, повеселел. Тарис явно чувствовала, что её спутнику всё больше и больше интересна их совместная авантюра. То же самое она могла сказать и о себе. Тильд и Тарис всегда хорошо понимали друг друга. И когда эта парочка действовала сообща, результат обычно превосходил все ожидания. Правда, до сего момента все их совместные проделки можно было назвать исключительно хулиганством ради смеха.
Тарис присмотрелась к Тильду.
- А ушки тебе даже идут. Из тебя очаровательный эльф, дорогой мой. Ты дивно мил, - Тарис рассмеялась, Майэ хотелось танцевать. Она закружилась, подставляя лицо ветру, но через несколько секунд резко остановилась и снова лукаво посмотрела на Тильда.
- Где перья, друг мой? Вот теперь я свободна и могу заняться заточкой. Кстати, у нас остался ещё один нерешённый вопрос. Я думаю, ты тоже не горишь желанием пешком идти до самого Митлонда. Нам нужны лошади, Тильд. Придётся ещё раз побеспокоить добрых местных жителей. Там ведь есть конюшня, а?
Взгляд Тарис стал совсем заговорщическим. Тихим, чуть глуховатым голосом она заговорила, медленно приближаясь к своему спутнику. Впрочем, в глазах майэ продолжали сверкать озорные огоньки:
- Тёмной ночью надобно коней в конюшне напугать, да так, чтоб из стойл своих повыпрыгивали и на волю ринулись. А там, в поле, я их встречу, зачарую и приручу. АП!!! - Тарис вскрикнула. Тильд чуть вздрогнул. - А кони-то наши!
Майэ снова весело засмеялась. Её радовало абсолютно всё в этом мире. Даже если бы в тот момент рядом оказался сам Гил-Гэлад, она была бы рада и ему. При том как гостю, а не как потенциальному трофею.
- Ну что, Тильд? Как ты предскажешь? Напугает что-нибудь лошадей нынче ночью или как?

Надо сказать, что умилительная картина Тарис, нюхающей цветы под полною луной, возникла в воображении не только у Тильда. Майэ смеялась долго, открыто и радостно. И на цветочки, и на эльфийские ушки и на серьёзное выражение лица своего спутника.
И всё таки всему должен был быть предел. Майар останутся в Тирн Гортаде ещё на пару дней, пока Тарис не восстановит потраченные силы полностью, пока не сживётся с новым обликом и не станет неотличимой от элдар. Тильду необходимо сделать то же самое. А вот кони нужны были уже сейчас. Животных было необходимо приручить, приучить к себе, лаской или угрозой заставить повиноваться.
Но несколько часов покоя всё же было в запасе у двух отъявленных авантюристов. Майэ согласилась позировать своему "брату"-художнику, но предупредила. Шутки закончены. Портрет должен быть портретом, а не дружеским шаржем в лучших тильдовских традициях. Шутить друг над другом было принято в Ангбанде, тем же парочка баловалась и в Мордоре, но господа элдар вряд ли оценят незатейливый майарский юморок.
Действительно, настала пора привыкать к серьёзности, возвышенность чувств и помыслов, истинно эльфийской гордости и прочим атрибутом нового образа. Господа актёры должны были идеально, целиком и полностью вжиться в роли, не забывая при этом истинных целей столь невероятного спектакля.
Тарис отдала тильду кусок пергамента, тот окунул кисть в краску и с выражением абсолютной серьёзности на лице принялся за дело. Майэ была уверена, что внутри себя кот просто изнемогает от приступов хохота. Ничего. скоро эмоции успокоятся и будет рядом с ней приличный, прилежный и благородный эльфёнок-братец, мало чем отличающийся от своих остроухих сверстников.
Сама же Тарис снова взялась за лютню. Она любила петь. Жаль, что в Мордоре тонкое искусство сложения песен не пользовалось глубоким уважением и не имело великой ценности. Впрочем, иногда, когда майэ оставалась одна в своих покоях, она напевала песни, сложенные ещё до пленения Мелькора, напевала тихо, чтобы никто не услышал. Чаще она мурлыкала про себя давно знакомые мелодии, сидя в лаборатории Эриона, где так любила коротать часок-другой. Пленники ей подпевали. правда, не всегда. Жаль.
Лютня была великолепна. Она служила продолжением рук Тарис, рождая чарующие звуки, мелодии, переходы... И никакого тёмного волшебства в том не было. Музыке всё равно, кто приводит её в мир. Тёмный ты или светлый - музыка есть музыка и ни что иное.
Майэ слагала песню, вслушиваясь в окружающийся мир, думая о предстоящем пути, о том, как выполнит свою миссию, о том как вернётся. Снова перед глазами возник образ Мордора, Барад-Дура и Гортхауэра, снова пришлось гнать его от себя, чтобы тоска не испортила всю искусную работу, на которую было потрачено столько сил.
Песня же вышла совсем об ином... Она посвящалась Гил-Гэладу, королю, который должен был пасть от руки Тарис, и которого она никогда не видела. Майэ была изумлена. Зачем мир подсказал ей именно эти слова? Эту мелодию? Впрочем, Таринвитис знала - если что-то происходит по воле Эндорэ, это никогда не происходит зря.
Меж тем ладья Ариен направилась к западу, и на курганы мягко опустился вечер. Пора было обзавестись парой легконогих коней...

Ночь накрыла мир мягким покрывалом чёрного шёлка, зажгла ясные звёзды, обласкала прохладой и свежестью. Аннаэль-Тарис посмотрела на небо. Взгляд майэ был задумчив и холоден. Вихри мыслей не давали женщине ни секунды покоя. Всё кружились в стремительном танце планы, размышления, сомнения, расчёты... что только не происходило в сознании Тарис, когда она оставалась одна. На секунду из общего хаотичного нагромождения выдвинулась одна, особенно странная мысль. Наверное, Тхурингветиль не смогла бы отправиться в этот поход без Тильда. Кот оказался не просто полезен. В некотором плане майа был просто незаменим. Правда. речь шла не о лошадях, которых нужно было достать уже сегодня.
Время подошло. Тарис ещё раз бросила взгляд на искрящееся бриллиантовой россыпью небо и направилась к условленному месту. 
Странно... Говорят, животные чувствуют зло, тёмные чары и ужас, исходящий от любого соратника Чёрного Властелина. Почему же тогда животные спокойно относились к Тарис, пока та была в облике Эрухини? Невозможно, немыслимо предположить, что они не чуяли, кто перед ними. И всё же... Майэ любила созданий Йаванны, а они любили её. Никогда Тарис не подчиняла зверей с помощью устрашения или боли, как это делал Гортхауэр. Она считала подобные действия варварством, но никогда не говорила об этом Ортхэннеру, боясь вызвать его гнев. Звери не эрухини, они лишены их пороков, не измазаны их грязью, не осквернены дурными помыслами. Даже хищники и те честнее любого из детей Создателя. Пусть и злее. Что с того? Они просто другие, они созданы иначе.
Бесшумно идя меж курганов к фермам аданов, Тарис думала о мордорских конюшнях. Лошади там были самые обыкновенные, ничем не отличающиеся от лошадей в других землях. Их так же сытно кормили, холили, заботились о них. И кони любили своих хозяев, не боясь их. Какая животинке разница, на какой ты стороне, если у неё есть тёплое стойло, чистая вода и сена вдоволь, если её не избивают кнутом, не загоняют до полусмерти и не мучают ежедневно? Заботливый хозяин - хороший хозяин. А что одет в чёрное да ликом страшен, так что с того? С лица воды не пить. Просто и понятно.
Майэ остановилась, укрывшись во тьме склона одного из окраинных холмов. Чуть вдалеке горели огни фермы. на которую отправился её спутник. Оставалось лишь ждать. Испуганные кони должны были ринуться именно в эту сторону. В противном случае дело усложнялось.
За время ожидания Тхурингветиль успела нарвать внушительный пучок свежей сочной травы, сложила её у ног и застыла будто каменное изваяние. Через несколько долгих минут со стороны фермы послышался лай собак, блеяние овец и коз, мычание... Тарис почувствовала животный страх. Тильд своё дело знал отлично. Через пару мгновений майэ услышала неподалёку топот копыт, но несколько странный, будто лошади были покалеченными. Женщина нахмурилась. Неужели Тильд что-то сделал не так или это его очередная шутка? Впрочем, когда два конских силуэта выскочили из-за соседнего холма, Тарис стало ясно в чём дело.
Женщина преградила животным дорогу. Не добежав до майэ нескольких метров, животные остановились, задёргали ушами, выбивая пыль копытами. Тарис усилием воли направила к ним поток тёплой, успокаивающей энергии. Лошади зафыркали, замотали головами, но всё же чуть успокоились. Женщина улыбнулась и подошла ближе, прихватив с собой охапку сорванной травы.
В первую секунду испуганные животные отпрянули, но учуяв угощение протянули к майэ шеи, всё ещё фырча и встряхивая гривы.
- Ну что вы, красавцы? Успокойтесь. Никто не причинит вам зла. Вот, кушайте. Трава вкусная, свежая. Для вас собирала. - голос майэ лился мёдом. Кони хрустели стеблями и листьями, а Тарис гладила их по холке, продолжая незаметно окутывать животных своими чарами. Когда охапка угощения закончилась, животные были всецело во власти майэ, а она только улыбалась, продолжая гладить их, взъерошивать им гривы и говорить ласковые слова.
Путы на ногах лошадей майэ рассекла кинжалом, да так быстро, что даже зоркие глаза животных не успели узреть в её руках оружия.
- Теперь вы свободны, мои милые. Ну что? Продолжим ли мы нашу дружбу? - кони закивали головами, будто бы понимали каждое слово Тарис. Та тихо рассмеялась и запрыгнула на спину одного из коней, серебристо-серого как лунный луч. Второй, золотистой масти, гарцевал рядом даже не собираясь возвращаться на ферму. Он предназначался Тильду.
Тхурингветиль наклонилась к уху своего скакуна и прошептала:
- Давай-ка углубимся в холмы, друг мой. Не нужно, чтобы нас здесь обнаружили.
Мудрый конь фыркнул и лёгкой рысью поскакал к центру курганов. Второй жеребец бежал чуть позади, но не отставая. Тарис радовалась. Конная прогулка при свете звёзд. Что может быть прекраснее? А потом ещё два дня отдыха. Майэ подумала. что это место навсегда останется в её памяти как обитель мимолётного, почти счастливого покоя... Майэ, улыбаясь, смотрела на небо. Менелвагор, Реммират и Боргил сияли так ярко...