Нуменорские корабли свободно бороздили моря от Северной ночи до Южной через жаркий серединный пояс, ходили и далеко на восток, забираясь во внутренний мир Средиземья, достигая самих Утренних Врат мира. Случалось дунаданцам высаживаться и на берегах Покинутых Земель. Ничего, кроме жалости, не вызывало у них запустение, царившее там. Шли Темные Годы Людей. Оставшиеся под Тенью стали слабыми и боязливыми. Они со страхом взирали на высоких красивых пришельцев, но все же сумели перенять у них кое-что. Нуменорцы дали им хлеб и виноградную лозу, научили земледелию, показали, как обрабатывать дерево и камень и как вообще можно жить, забывая о том, что жизнь коротка и радости в ней совсем немного. Постепенно Люди стряхнули темное оцепенение, взялись за работу и начали забывать страх пред темнотой. В их слабом пока еще сознании все перепуталось, поэтому когда ушли Высокие Морские Люди, они вспоминали о них как о богах и стали ждать их возвращения. Но нуменорцы не собирались возвращаться. Они ходили морскими дорогами и часто с тоской обращали взор к запретному для них Западу.
Годы шли, а тоска переросла в страстное желание достичь вечного города, зыбким видением возникавшего иногда на горизонте, а отсюда рукой подать было до жажды вечной жизни и избавления от смертного удела. И чем сильнее и величественнее становилось Нуменорское Королевство, тем более снедала его жителей забота о бессмертии. Да, Валары даровали дунаданцам долгий век, но к старости приходила усталость, и они умирали, даже короли, даже потомки Эарендила, и долгая их жизнь все равно была коротка по сравнению с бессмертием Эльдаров. И возникла Тень... Может быть, это была тень воли Моргота, следы которой еще ощущались в мире... Среди нуменорцев родилось недовольство. Сначала оно поселилось в сердцах и не выказывало себя, но вскоре уже многие открыто роптали на судьбу, положившую предел их жизни, а еще более - на запрет, наложенный Валарами, навсегда закрывший пути на Запад.
То и дело можно было слышать: "С какой это стати Владыки Запада пребывают в вечности, а мы должны умирать, оставляя свои дома, родных и близких, все, что сделано нами, и уходить неведомо куда? Ведь вот Эльдары не умирают, даже те, кто в свое время пошел против воли Владык! Мы прошли все моря, нам подвластны морские дали, так почему же нам нельзя прийти в Авалон и встретиться с друзьями?"
А были и такие, что говорили: "Да что там Авалон! Почему бы не пойти прямо в Аман, не посмотреть, как живут блаженные Валары, и самим не пожить так хоть денек? Чего нам бояться? Разве мы не самый могущественный из народов Арды?"
Эльдары сообщили об этих настроениях Валарам. Сильно опечален был Манвэ. Он видел, как среди ясного дня Нуменора собирается гроза. Он послал в Нуменор вестников. Они пришли и говорили с королем и со всеми, желавшими слушать, объясняя устройство мира.
- Судьба мира в руках Единого, - доказывали они. - Мир сотворен Им, и никто, кроме Него, не властен изменить предначертанное. Даже если пренебрежете вы запретом и, миновав все препятствия, доберетесь до благословенных берегов, - что вам в том? Не Аман дарит бессмертие и блаженство, а Бессмертные, живущие там, наполняют земли Амана святостью. Не найти вам на тех берегах вечной жизни, наоборот, только быстрее состаритесь, сгорите, как мотыльки в сильном пламени.
- А разве не остался жить вечно Эарендил,. мой предок? - возразил король. - Или, может быть, он не бывал в Амане?
- Высока судьба Эарендила, - отвечали ему. - Да, причислен твой предок к Перворожденным, но не забывай: в его судьбе было то, чему уже никогда не вернуться в мир Смертных. Ты, король, и народ твой сотворены Илуватаром, вы - Пришедшие Следом, и у вас своя, смертная участь. А вы хотите пользоваться дарами и тех и других: свободно плавать в Аман, а когда надоест - возвращаться по домам. Этого не будет. Валары не могут забрать то, что вручено вам Илуватаром. Вы толкуете об Эльдарах, вот, дескать, даже непокорные не понесли наказания и продолжают оставаться бессмертными. Но для Эльдаров - вечная жизнь - не награда и не наказание, это их сущность. Им никуда не уйти из этого мира, пока он есть - есть и они. Кое-кто из вас говорит, что Смерть - наказание за непокорность Людей, в коей вы неповинны. Но Смерть никогда не была наказанием. Она неотделима от вас, и она - Дар Единого, освобождающая от оков этого мира, дающая вам возможность покинуть его по зову надежды или от усталости. Так кто же кому должен завидовать?
Но нуменорцы отвечали:
- Как же не завидовать нам Валарам? Да и не только им, а даже последнему из Бессмертных? Вы хотите, чтобы мы верили в то, что Смерть – благостный Дар. А мы даже не знаем, что ждет нас впереди. Мы тоже любим мир, любим свою землю и не хотим терять ее.
- Валары тоже не знают всех планов Илуватара, - втолковывали вестники. - Не все грядущее открыто им. Но подлинно, что дом ваш не здесь, не в Амане и не где-нибудь на кругах мира. Куда уходят Люди - ведомо лишь Единому. Но Дар остается Даром. Только страх, только Тьма Моргота превратили его в наказание. Эта Тьма повинна в гордыне и своеволии человеческих. И если подняли вы голос против предначертанного, то мы вправе думать - не вернулась ли в мир Тень Моргота, поселившись в ваших сердцах? Никто не забыл, как доблестно сражались вы с той, прежней Тьмой на полях Средиземья. Поэтому вы - дунаданцы, достойнейшие из Людей этого мира. Тем паче говорим мы вам: берегитесь! Валары предупреждают: восстать против воли Эру - значит отказаться от истины и потерять свободу, дарованную Единым. Не лучше ли верить, что всякое ваше желание пойдет на пользу Илуватару, и если родилась в вас любовь к землям Арды - то неслучайно, ибо ничто не случайно в его творении. Но это не значит, что цель Предвечного должна быть ясна и понятна вам уже сейчас. Может быть, немало веков пройдет, немало поколений Людей сменится в мире, пока будет она явлена вам, именно вам, а не Эльдарам и даже не Валарам.
Так говорили посланцы Амана, и было это во дни Тар-Кириатана - Корабельного Мастера и сына его - Тар-Атанамира. Это были гордые правители, но корыстные и склонные к обогащению. Они обложили людей Средиземья данью и стремились больше брать, чем давать. Вот к Тар-Атанамиру, тринадцатому королю Нуменора, и приходили вестники Амана. Без малого две тысячи лет насчитывало к этому времени Нуменорское Королевство, пребывая в зените славы и могущества. Наверное, понятно, что не внял король благим советам. Он хотел бессмертия сейчас, сегодня, а не когда-нибудь потом своим праправнукам. Изо всех сил цеплялся тринадцатый король за жизнь, украшенную властью. Он стал первым, не пожелавшим уйти добровольно перед закатом дней, передав скипетр наследнику. И хоть жил он долго, но правил до полного старческого бессилия и умер, совсем потеряв рассудок.
Ему наследовал Тар-Анкалимон. Пример отца не образумил короля, и он пошел по его стопам. При нем произошел в народе раскол. Большая часть, составившая королевскую партию, гордая и самодовольная, все дальше отходила от праведности, завещанной Валарами и Эльдарами. Меньшинство, называвшее себя Друзьями Эльфов, не нарушая верности королю, стремилось сохранить дружеские отношения с Эльфами. Вот они внимательно выслушали посланцев Валаров и вняли советам. Теперь они стали называть себя Верными, но даже среди них сказывались настроения народа, даже они не могли совсем отбросить мысли о Смерти.
Да, счастье и беззаботность покинули Нуменор, но словно в уплату за них росло его могущество и великолепие. Ум и накопленные знания не исчезли, а что до Владык Запада - так хоть и не любили их в народе, но гнева их боялись по-прежнему. Открыто нарушить Запрет не отважился никто. На восток продолжали уходить корабли, на западе морские дали не оживлял ни один парус Страх смерти все глубже закрадывался в сердца, постепенно перестраивая всю жизнь Нумнора. Так начали дунаданцы строить для умерших огромные усыпальницы, а их ученые трудились днем и ночью, надеясь отыскать секрет жизни или хотя бы научиться продлевать человеческий век. Однако, успехов на этом пути было немного. Тайна жизни не давалась в руки, зато в смерти они преуспели, победив тление и научившись сохранять тела умерших в целости и сохранности сколь угодно долго. Скоро всю страну заполонили молчаливые склепы, еще острее заставившие Людей ощутить бренность бытия. Это не могло не привести к падению нравов. Народ все глубже втягивался в разгульный образ жизни, громкими пирами, поиском новых наслаждений, богатством и славой отгоняя навязчивые мысли о неумолимом роке. После Тар-Анкалимона святилище Эру стало приходить в запустение. Никто не приносил на вершину Менельтармы первых плодов, чтобы возложить на алтарь, а вскоре сюда и вовсе перестали приходить.

Столь наглая похвальба привела короля в ярость. Но он сдержал первый порыв гнева и долго размышлял, отослав советников и домочадцев. Постепенно в его душе зрела жажда абсолютной власти, власти не только в Нуменоре - здесь он ее уже достиг, но и во всем Средиземье, над всеми Людьми, живущими в мире. Мысль эта завладела им безраздельно. Он решил добиться титула Короля Людей во что бы то ни стало, не прибегая ни к каким советам Валаров или Эльдаров, только своим умом, только своими силами. Окоротить Саурона, сделать его своим данником и слугой - такая задача не казалась Ар-Паразону неосуществимой, - он искренне полагал, что никто не в состоянии соперничать с наследниками Эарендила. Но все-таки война предстояла нешуточная, и перво-наперво король позаботился о создании достаточного запаса оружия, а потом заложил флот, равного которому еще не было на морях Арды. Когда же все было исполнено, Ар-Паразон сам повел войско на восток.
Однажды глазам жителей побережья предстала удивительная картина. Все море от края до края пестрело парусами невиданного флота, идущего с запада. Солнце вспыхивало на алых, красных, золотых полотнищах. Жители в панике разбежались и попрятались. А флот вошел в гавань Умбар, где и раньше, бывало, швартовались суда из Нуменора. Отсюда Морской Король повел огромное войско вглубь страны. Земли вокруг были пусты и безжизненны. Семь дней шли войска под развернутыми знаменами, под резкие звуки труб, и вот перед ними встала высокая гора. Король приказал разбить на вершине шатер и установить трон. Здесь, в середине земли, взлетело вверх и заколыхалось на ветру королевское знамя. Вокруг склоны расцветились синими, золотыми, белыми палатками, словно гору покрыл пестрый, цветочный ковер. Вперед отправились глашатаи. Они громко выкликали приказ Саурону: немедленно сдаться на милость короля, предстать перед ним и присягнуть в верности Владыке Моря.
И Саурон явился. Он вышел из могучего Барад-Дура, даже не попытавшись начать военные действия. Слишком очевидно было преимущество нуменорского властелина, оно неизмеримо превышало все, что слышал Саурон о военной мощи Нуменора. Ни сам Саурон, ни его военачальники не могли противостоять воинам из-за моря. Понял Саурон, что не пришло еще время диктовать дунаданцам свою волю, во всяком случае - силой. Но там, где не помогала и сила, можно было пустить в ход другое оружие - хитрость и коварство. И вот он смиренно предстал перед Ар-Паразоном и говорил учтиво, и дивились Люди, потому что слова его были умными и справедливыми. Однако, льстивые речи не обманули короля, не поверил он пылким заверениям в дружбе и верности, а решил увезти Саурона с собой, дабы не оставлять в Средиземье опасного соперника, а иметь его под своим присмотром. Саурон, будто бы подчиняясь силе, согласился, а в глубине души ликовал, видя воплощение своего замысла. И вот он пересек море и узрел Нуменор и столицу его Арменелос во дни расцвета и славы. Но не восторг и восхищение вызвал у него вид прекрасного города, а лишь усугубил зависть и ненависть.
Умен, хитер, коварен и настойчив был ученик и приспешник Моргота. И трех лет не прошло, а он уже выбился в тайные советники короля. Действуя сладчайшей лестью, пуская в ход тайные знания и магические приемы, неведомые Людям, сумел он завоевать благорасположение сначала государя, а потом и придворных. Перед ним стали даже заискивать, потому что вес и влияние его при дворе быстро росли. Только андунийский князь Амандил не поддавался общему ослеплению.
Постепенно все в стране начало меняться. Встревожились Друзья Эльфов. Многие стронулись с мест, предпочитая убраться подальше от глаз короля и его нового советника, а те, что остались, хотя и продолжали звать себя Верными, все чаще слышали в свой адрес слова "разбойники" и "бунтовщики". Теперь, когда множество ушей подобострастно внимало его словам, Саурон принялся за осуществление главной части своего плана. Искусно нанизывая доводы и факты, он постепенно извратил все истины, изошедшие в мир от уст Валаров. Он упорно навязывал Людям мысли о множестве земель на востоке, и юге и даже на западе, которые только и ждут, пока их завоюют отважные дунаданцы и возьмут их несметные сокровища. Если идти из страны в страну, учил Саурон, то рано или поздно придешь к краю мира, за которым раскинулась Древняя Тьма. Вот из нее-то и сотворен весь мир. Поэтому ничто не достойно почитания так, как Великая Тьма, из которой Властелин Тьмы может творить новые миры и награждать ими своих слуг и помощников. В его же власти устроить так, что не будет предела жизни и могуществу верных подданных.
Ар-Паразон внимательно выслушал его и спросил:
- А кто же властен над Тьмой?
В ответ Саурон плотно затворил двери и, оставшись с королем наедине, повел свои лживые речи.
- Имя его ныне не произносится, - значительно сказал он.
- Это все козни Валаров. Они придумали своего Эру, пустой призрак, чтобы подчинить Людей своей власти. Они пытаются внушить, что выполняют его волю, говорят от его имени. Но истинный владыка еще победит, и тогда он освободит вас от неволи. Я открою тебе его подлинное имя. Он - Мелькор, Всевластный Царь, Дарующий Свободу. Если вы признаете его, он сделает вас сильнее Перворожденных, сильнее Валаров, сильнее всех в этом мире.
И король соблазнился. Так в Нуменоре начали служить Тьме и ее владыке Мелькору, сначала тайно и немногие, потом - все откровеннее и прилюдно, и скоро большинство населения исповедовало лживый культ. Но в Роменне еще оставались немногие Верные, да и повсей стране то тут, то там сохранялись очаги истины. Оплотом Верных в эти черные дни стал Амандил. На него с надеждой были устремлены глаза многих, сохранивших душу и сердце в неприкосновенности, от него ждали мудрого слова и мужественных дел. Помощью и поддержкой Амандилу служил его сын Элендил и внуки - Исилдур и Анарион - в то время по меркам Нуменора совсем еще юноши. Род Амандила восходил к Элросу Тар-Миниатару, хотя и считался боковой ветвью. Амандил с нынешним королем вместе рос, и хотя андунийский князь не скрывал своей принадлежности к Друзьям Эльфов, слово его долгое время пользовалось большим весом на Советах короля. С появлением Саурона многое изменилось. Выкормыш Моргота люто возненавидел благородного капитана и быстро добился исключения его из Совета. Но слишком многие в стране знали и уважали Амандила, и Саурон пока остерегался поднять на него руку.
Амандил отправился в Роменну и велел всем, кому доверял, тоже собраться там. Он всерьез опасался за судьбу Друзей Эльфов и полагал, что скоро их ждут новые опасности. Так и произошло.
Святилище на вершине Менельтармы совсем опустело. Никто не приходил к алтарю, никто не обращал помыслы к Эру, боясь нарушить запрет короля. Даже Верные, хранившие в сердцах имя Илуватара, не рисковали выдавать себя. Здесь не обошлось без козней Саурона, его так и подмывало осквернить высокое место, но он пока не решался на подобное святотатство. Зато он прожужжал все уши королю, советуя срубить Белое Древо, чтобы уже ничто при дворе не напоминало об Эльдарах и Свете Валинора.
Король долго не соглашался, памятуя о пророчестве Тар-Палантира и не понимая, что его теперешняя ненависть к Эльдарам и Валарам несовместима с символом их былой дружбы. Когда Амандил узнал об опасности, угрожающей Белому Древу, он очень огорчился, понимая, что Саурон рано или поздно добьется своего. Как-то в разговоре с сыном и внуками Амандил напомнил им предания о Светоносных Деревьях Валинора и пожалел о судьбе их прообраза во дворе короля. Исилдур молча выслушал рассказ и той же ночью ушел, чтоб совершить подвиг, прославивший его имя. Изменив облик, пробрался он в Арменелос, куда дорога Верным была заказана, а потом и в дворцовый сад к подножию Белого Древа. Стояла поздняя осень, дерево готовилось уснуть на зиму, но кое-где в ветвях темнели спелые плоды. Исилдур сорвал один плод и собирался исчезнуть так же незаметно, как и пришел, но тут охрана подняла тревогу, и ему пришлось пробиваться с боем. Израненный, но не опознанный никем, Исилдур с трудом добрался до Роменны, отдал плод отца и рухнул без сил. Плод был посажен в землю, Амандил благословил его, и в положенное время семя проросло.
Росток быстро тянулся вверх, а когда раскрылся первый зеленый лист, Исилдур, давно уже не встававший с постели и готовившийся к смерти, встал на ноги, и раны его исцелились.
Промедлив Верные немного, и было бы поздно. Король уступил Саурону и велел срубить Дерево, окончательно порвав с заветами предков. Вскоре по настоянию Саурона в центре Арменелоса поднялся грандиозный храм. Таких зданий здесь еще не было. В основании капище имело мощные стены в пятьдесят футов толщиной, оканчивавшиеся огромным сверкающим куполом, крытым серебром. Однако, блеск его скоро померк, серебро ведь быстро тускнеет. Посреди капища был алтарь, а в центре купола поднималась башенка, откуда постоянно валил густой дым. Первый огонь на алтаре Саурон возжег из поленьев Белого Древа. Семь дней горел он, и дивились Люди странному дыму, окутавшему столицу плотным облаком. Дым не таял в небе, а постояв некоторое время, медленно уполз в сторону запада.

Часто орлиные крылья несли грозу, и тогда гром страшно перекатывался над землей. Люди боялись этой тучи. Раздавались крики: "Смотрите! Это - Орлы Владык Запада! Они идут на Нуменор!", и многие падали наземь, закрывая голову руками. Кое-кто ощущал раскаяние, но гроза уходила, и сердца еще больше ожесточались. Тогда небу грозили кулаками и цедили сквозь зубы: "Это - заговор. Они напали первыми, теперь наш черед!" Сам король говорил так, но слова-то были Сауроновы.
Молнии все чаще срывались из-под туч, они разили людей и в полях, и на городских улицах, а однажды страшный удар грома разнес часть купола капища, а молнии, ударяя в камень, высекали языки пламени. Однако, само капище не пострадало. Больше того, Саурон стоял на площадке верхней башенки и громовым голосом проклинал молнии, падавшие вокруг, сам оставаясь при это невредимым. Те, кто видел это, уверовали в него, как в бога, и готовы были идти за ним куда угодно. Поэтому даже когда пришло последнее знамение, и земля затряслась под ногами людей, и подземный гром слился с грохотом обезумевшего моря, а над вершиной Менельтармы заклубился дым, нуменорцы опять не вняли грозному предостережению. Ар-Паразон только распорядился ускорить подготовку эскадры к выходу в море. Воды у берегов и так уже не было видно от тысяч кораблей. Они сбивались в группы, и в море словно рождался архипелаг из сотен островов. Корабельные мачты вздымались словно густой лес, а бесчисленные паруса и вымпела мерцающим маревом колебались над волнами. Тут и там реяли черные с золотом знамена. Армада ожидала последнего знака короля. Саурон не выходил из капища, и по его приказу внутрь вводили все новые и новые жертвы.
И тогда в последний раз на небе появились Орлы Манвэ. Не понять было, то ли это исполинские птицы, то ли странно напоминавшие их ожившие тучи бесконечной чередой расходятся из огня заката, охватывая небосклон и словно выстраиваясь в боевые порядки. Запад позади них вспыхнул алым заревом, и на его фоне словно пламенем великого гнева рдели крылья воздушных вестников. Лица людей окрасились багровыми отсветами и как будто покраснели от ярости. Но Ар-Паразон словно не видел ничего этого. Он поднялся наборт флагманского корабля, звавшегося Алькарондас - Морская Крепость. С несколькими рядами весел, многомачтовый, с корпусом, выкрашенным в золотой и траурно-черный цвет, нес он на полубаке трон короля. Ар-Паразон облачился в доспехи, надел корону и приказал поднять знамя. Это был сигнал к началу похода. Грянули трубы и заглушили раскаты грома надвигающейся грозы.
Армада Нуменора двинулась на запад. Ветра почти не было, и сотни тысяч весел скрипели в руках рабов-гребцов. Солнце село. Темнота пала на землю, море смолкло, весь мир будто затаил дыхание и ждал, что будет дальше. Одна за другой проходили флотилии мимо дозорных, оставшихся на башнях береговых крепостей и растворялись в ночи. Потом с востока пришел ветер, и поутру в море не видно было уже ни одного паруса. Нарушив вековечный Запрет, корабли вошли в заповедные края, и Нуменор объявил войну Бессмертным, чтобы вырвать у них вечную жизнь на Кругах Мира.
* * *
Флот Ар-Паразона неожиданно вынырнув из морских далей, окружил Одинокий Остров. Лучи восходящего солнца не могли пробиться сквозь толщу парусов и знамен. Эльдары растерянно смотрели на это невиданное скопище. Но флот проследовал дальше. И вот перед королем открылись берега Благословенного Края. Над морем все еще висела странная, могильная тишина. Сама судьба мира держалась теперь лишь на тоненьком волоске. Ар-Паразон заколебался. Когда перед ним встала на горизонте сияющая громада Таниквэтил, белее снега, холоднее смерти, вечная, страшная, как отблеск Света Илуватара, король совсем уж решил повернуть назад, почувствовав приближение неотвратимой беды, но гордыня взяла верх, и он ступил на берег Амана, объявив эту страну своим владением. Войска сошли с кораблей и разбили лагерь у подножия Туны, покинутой Эльдарами.
Манвэ воззвал к Илуватару. Валары сложили с себя правление Ардой. Но Илуватар рассудил иначе. Он изменил облик мира. Словно незримый меч ударил земную твердь. Меж Нуменором и Бессмертными Землями рассеялась исполинская трещина, в которую хлынули морские воды. Земля сотряслась, и в небо рванулись страшные клубы пара. Море вздыбилось и низвергло в бездну весь нуменорский флот. Войско Ар-Паразона было уничтожено в один миг. Их погребли под собой падающие скалы, взметенные в воздух первым ударом. Там, в забытых Пещерах, и лежат воины короля, и будут лежать до Последней Битвы и труб Судного Дня.
Земли Амана и вместе с ними Одинокий Остров Илуватар переместил в иные сферы бытия, недоступные отныне для людей. Нуменор же перестал существовать. Его берега находились у самого края разверзшейся в теле земли пропасти, основание материка лишилось опоры, он опрокинулся и ушел во тьму. Нет больше Эленны, Земли-Подарка, Края-под-Звездой, и нет больше на кругах мира места, где сохранилась бы память о времени, в котором не присутствовало бы Зло. Рука Илуватара властно перекроила моря и земли, и мир стал меньше, ведь и Аман, и Одинокий Остров стали незримы, уйдя в надмирное. Это случилось на тридцать девятый день после ухода королевского флота. Люди, остававшиеся в Нуменоре, были застигнуты врасплох, когда из вершины Менельтармы вдруг ударило пламя, тут же налетел порыв ураганного ветра и принес великий гул, рождавшийся, похоже, в земных недрах. Само небо наклонилось и заскользило куда-то вбок, земля все быстрее поворачивалась под ногами ошалевших от ужаса Людей, и Нуменор канул в пучину, унося собой поля, сады, города, усыпальницы, богатство и роскошь, золото и драгоценные камни, картины и скульптуры, накопленную мудрость и тех, кому она не помогла: детей, женщин, гордых дев и воинов, не ушедших в поход - все они исчезли, словно и не жцпи никогда. Последней погибла королева Тар-Мириэль. Она почувствовала приближение беды и решила, вопреки королевскому запрету, подняться к святилищу Эру, но - слишком поздно, Огромная, до небес, холодная, зеленая, в венце белейшей пены волна прошла над страной и походя слизнула королеву, чей крик уже некому было услышать в реве ветра.
Достоверно ничего не известно, но, может быть, Амандил все же достиг Валинора и говорил перед Манвэ, и может быть, Манвэ был благосклонен к его мольбам, а иначе как бы удалось спастись Элендилу и немногим, что были с ним? Элендил оставался в Роменне когда пришел приказ короля: всем Верным присоединиться к флоту и принят участие в походе. Приказ остался невыполненным. Стража, посланная Сауроном, наконец-то получившим возможность пополнить запас жертв капища своими первейшими врагами, увидела лишь паруса нескольких кораблей, взявших курс на восток. Когда разверзлись хляби земные, беглецов защитил от первых убийственных волн и шквалов гибнущий Нуменор, но вот его не стало, и корабли оказались во власти разгневанных стихий. Рванул западный ветер превративший паруса в клочья, вырвавший мачты, но отбросивший суда Друзей Эльфов далеко от места катастрофы.
Девять кораблей покинули Роменну. Четыре принадлежали Элендилу, три - Исилдуру и два - Анариону. Они пытались уйти от надвигавшихся штормов в сторону ночи. Здесь море было очень глубоким и на поверхности перекатывались гороподобные валы, летели по ветру клочья пены. Волны то вздымали небольшие суда в поднебесье, то низвергали в бездну, но спустя несколько дней выбросили несчастных на берег Средиземья. Конечно, это были не те берега, которые знали Верные по прошлым походам. Изменился не просто рельеф местности Покинутых Земель, изменились размеры и форма материка. На западе были оторваны от суши и затоплены огромные пространства, гибли равнины и рождались новые плоскогорья, реки исчезали или меняли русла, старые горы рассыпались в прах и поднимались молодые хребты.
* * *
Элендил с сыновьями основали в Средиземье свои королевства. Конечно, их знания и мастерство принадлежали ко временам упадка Нуменора, но для полудиких племен, живших здесь, пришельцы казались кудесниками и чародеями. Другие предания повествуют о славных делах и подвигах наследников Элендила, об их трудной и долгой борьбе с Сауроном, происходившей уже в следующую эпоху.